Сергей Кузнецов. Записки неугомонного повара

Корр.: Сергей, есть у японцев понятие «икигай» – то, почему мы просыпаемся по утрам. Вот вы почему просыпаетесь по утрам, ради чего?
С.К.: Из-за любви к жизни. Соответственно, каждый день просыпаюсь ради того, чтобы наслаждаться и получать кайф от того, что я делаю и как я это делаю! Мне нравится в процессе сам процесс, поэтому и создается впечатление, что я работаю постоянно, потому что от этого я кайфую неимоверно!

Корр.: Все ради процесса? То есть вы не из тех людей, которые встают утром и говорят: «Господи! Ой, все! Хватит!»?
С.К.: Мне некуда спешить. Весь мой рабочий день состоит исключительно из того, что я сам себе наработаю заранее. К примеру, у меня есть два, три, пять проектов на курирование: где-то рецепт составить, что-то подредактировать, поставить оценки участникам Кулинарного конкурса. Чем больше я себе наберу, тем больше нужно сделать за день. Плюсуем сюда съемки, мастер-классы и прочее. Объем работ зависит от того, нравится мне тот или иной проект или нет. Если мне нравится, то я делаю, а если не нравится, то не буду даже браться.

Корр.: Свободный человек? 
С.К.: Все верно.
Корр.: То есть бывает такое, что хочется полениться, отложить что-то? Или нет?
С.К.: Нет, это не про Овнов. Я всегда перво-наперво говорю, что основополагающая движущая сила во мне – это мой сложившийся менталитет в привязке к гороскопу. Я Овен, а это такой шизанутый человек, который не может сидеть на одном месте ровно, ему нужно что-то делать, желательно совершенствуясь в процессе. Поэтому вот так оно все и закладывается изначально. 

Корр.: Если смотреть с позиции гороскопа, видимо, оправданно, рассказывают про Овнов?
С.К.: В этом плане да, оправданно. Как бы смешно это ни было, читаешь описание самого себя и думаешь: «Неплохо, неплохо здесь попали!» То же самое и с другими знаками Зодиака бывает. Читаешь и понимаешь – черт возьми, я узнаю этого парня! Это же Колька с того подъезда! А это, ах, Оксанка. Совпадает! В течение веков составляли эти гороскопы, и, сдается мне, не зря. Люди не меняются уже более двух тысяч лет.

Корр.: А как день Овна проходит? Вот вы такие проснулись, радостные. И что же дальше?
С.К.: Я фрилансер, у меня каждый день свои цели. У меня много блокнотиков, записных книжек. Везде у меня написаны мои графики, мои задачи, И вот, просыпаясь утром, первым делом я беру ежедневник и смотрю, что у меня там по плану. А там на утро съемки кулинарки с Mask-продакшн, в обед какая-нибудь встреча, далее может быть мастер-класс, а после уже домой, заниматься составлением рецептов по спортивному питанию или еще чем полезным. 
Корр.: Я поняла. А так, в общем, свободный человек.
С.К.: Все так, все верно.
Корр.: А какими еще свойствами, с вашей точки зрения, должен обладать хороший повар? Отличный повар, он какой?
С.К.: Отличный повар – неугомонный, немножко сумасшедший, вечно стремящийся к совершенству и не боящийся экспериментов.. Для которого важно гнуть свою правду, не останавливаясь на достигнутом, и не прогибаться под массовые шаблоны готовки. 



Примеров масса: это все истории шеф-поваров, которые имеют не одну звезду Мишлен и занесены в список The World’s Best. У многих из них история складывается так: долго и упорно работал поваром, набирался мастерства у разных шефов, затем возымел свое мнение и видение и, поднакопив деньжат, купил кафешку. И там он уже реализовывается, делает кухню фьюжн, смешивая итальянскую классику и сложнейшую молекулярку, превращая все это в самое настоящее фуд-порно. 



И не сразу получалось добиться общественного признания, и где-то, предположим, первый год шли убытки у этого ресторана. И только потом, когда люди распробуют новое, увидят этот совершенно другой взгляд на кухню –взгляд именно этого шеф-повара, который по-своему относится к продуктам, использует свое видение сочетаемости вкусов и по-авторски структурирует блюда, – это будет тот самый поварской успех, победа творчества над шаблоном!
Мало кто к этому может прийти, потому что, по большей части, повара копируют друг друга. «Я тоже видел то, что он сделал. Дай-ка тоже попробую сделать это, добавлю трав и изменю название! И так сойдет!». Вот так думают многие повара, к сожалению. 
Для меня повар – это прежде всего создатель, творец такой, ух! Я, мне кажется, еще не дошел до такого, чтобы создавать что-то с нуля, полностью, но активно этому стремлюсь.



Корр.: То есть это всегда такое, как говорят художники, творческое заимствование? Не без этого. Когда мы общались с бренд-шефом Bonduelle Андреем Рыдзевским, Андрей настаивал, что, в общем-то, все в той или иной степени, уже придумано.
С.К.: Все верно. Вот в этом-то и дело. Эти шеф-повара, о которых я сейчас говорил (Массимо Батуро, Мелмана, Феррана Андри), – законодатели молекулярной кухни, это те создатели, которые придумывают совершенно новое, необычное и неопробованное из того, что уже было придумано. Не то чтобы они берут старые рецепты и переделывают, нет. Они берут имя блюда и совершенно его перефразируют, пересказывают его полностью, создавая его заново. Вот это уровень.

Корр.: А как бы вы могли охарактеризовать свою философию работы? Может быть, громкое такое слово, но все же.
С.К.: «Учись, готовь, твори». Я не помню, где я увидел это сочетание, но как-то отпечаталось в сознании, так оно и есть. 
Философия моя исходит как раз из этих трех слов, потому что «учись» – есть для меня постоянное совершенствование, пробование чего-то нового, исследование, все сюда можно записать. Когда ты впитываешь в себя новый материал, как вдохновение. «Готовь» – сам процесс, когда ты уже непосредственно создаешь что-либо. А «твори» для меня слово, которое позволяет разбить шаблоны и не следовать закоренелым рамкам. То есть, если у нас любят салат «Цезарь», то, черт возьми, я буду доказывать, что это не венец творения салатов, но классика жанра и есть еще другие любопытные сочетания вкусов

Корр.: Попробуете переубедить человека?
С.К.: Да, просто творчески относиться к пониманию того, что такое «Цезарь». Откуда он пошел, что здесь можно сделать иначе. Его можно разложить по ингредиентам, собрать по-другому. И создавать что-то свое, а не копировать, копировать, копировать. Потому что, да, все придумано, но от тебя зависит то, насколько ты уйдешь в творчество при создании того или иного кулинарного шедевра.

Корр.: Есть что-то в этой фразе созвучное с «Ешь, молись, люби»! Сейчас же (я наблюдаю за трендами, за тенденциями) все говорят, что тенденция идет к упрощению. Как объяснить? По мнению многих поваров, вензеля и сложные ходы в кухне заменяются тем, что продукт выбирается более качественный. А мастерство повара оттачивается не в том, насколько сложные штуки у него получаются, а в том, насколько он способен раскрыть вкус какого-нибудь продукта. Вы согласны с этим?
С.К.: Да, это абсолютно правильно. Здесь, я бы даже сказал, сейчас уже нужно поискать человека, который будет обладать должным умением не испортить продукт или же его реабилитировать. В нынешней ситуации в нашей стране, мы, к сожалению, пока что реабилитируем продукты в большинстве случаев. Повар берет пластиковый томат, специально его сбрызнет уксусом немножко, посолит, сдобрит сахаром – так появится вкус томата, как бы это глупо ни звучало. Если же мы возьмем изначально качественный томат, то все, нам не нужно тратить на него дополнительные ингредиенты, мы просто его нарезаем, просто кладем к нему, например, тот же сыр страчателло, домашний, мягкий, который тянется нитями, и все! Больше ничего не нужно. У тебя есть две потрясающие мясистые структуры, которые дополняют друг друга, играют друг с другом, во рту у тебя лопаются. Но, к сожалению, сейчас мы вынуждены идти по пути первому, это реабилитация.



Корр.: Это у нас в стране в основном, или вообще это относится к кухне мировой?
С.К.: Многое зависит от шеф-повара и владельца ресторана в данном случае. Понятное дело, качественные продукты это дорого и затратно. Кто-то из рестораторов идет на дополнительные траты во имя качества, а кто-то не готов, кто-то идет по урезанию, говорит, мол, ничего, Колька-шеф сейчас все исправит, сейчас он все подольет-подмешает. Поэтому здесь все зависит не только от ресурсов в нашей стране. В принципе, за любые деньги можно найти что угодно, но нужно же думать, когда, что и где покупать. Предположим, томаты актуальны летом или ближе к осени, когда они соком и вкусом наливаются. Если мы их еще их привозим с нашей ближайшей фермы, то, может быть, даже до конца осени у нас будут отличные томаты, сочные и мясистые. У нас же, к сожалению, нет такой привязанности к сезонным продуктам. 

В общей совокупности все как-то не так идет. То есть, если у нас есть ресторатор, предположим, среднего заведения, он хочет себе сейчас закуску «капрезе», и он хочет ее постоянно, и он не готов поменять ее на что-то другое. Независимо от того, есть ли сейчас сыр, есть ли сейчас томаты. Нет, его гости хотят этот «капрезе», как и он сам, пусть приходят и едят его в любое время. Пусть томаты будут пластиковые, но они получат свое «капрезе»! Соответственно, шеф-повар, мучаясь и плача по ночам, делает чертов «капрезе» каждый день, изо дня в день. Тем самым ни для гостя, ни для ресторатора, ни для фуд-коста ничего хорошего не получается. Здесь круговая порука. Если менять, то менять все. Если мы, условно, зимой выращиваем одни овощи, у нас есть в запасах корнеплоды, еще что-то, то будем использовать их. Если лето и сезон не урожай, то делаем акцент на другие овощи и злаки, которых в достатке. Здесь, получается, это должен понимать как шеф-повар, так и ресторатор, так и поставщик.
Корр.: И, желательно, гости?
С.К.: Кстати, тоже очень важный момент. Но гости – это такой избалованный у нас люд. Они могут требовать все, что они захотят, в любое время года, потому что у нас культура питания еще догоняет общемировые тренды. 
Хотя, если взглянуть на кулинарию в других странах, то там они пришли к более-менее единому умозаключению о том, что нужно спаржу использовать в одно время, томаты – в другое, баклажаны – в третье, и мясо тоже может то прийти, то не прийти. То есть там постоянно поставщики с шеф-поварами работают заодно, они всегда в плотной связке.

Корр.: А какие бы изменения в профессиональной сфере вам бы хотелось увидеть, кроме этого? Что бы вы поменяли?
С.К.: Если мир идеальным представить, то в первую очередь я бы дал возможность развиваться шеф-поварам как владельцам и совладельцам заведений, а не просто как наемным работникам. Сегодня у тебя Колька работает, но Колька что-то не справляется, давайте Ваньку поставим. И поменял на Ваньку.



Корр.: Плохо сахарит помидоры?
С.К.: Да, все верно. При таком раскладе уже сам шеф-повар заинтересован в полностью качественном процессе, когда он имеет долю самого ресторана. Тогда, когда он отвечает лицом за качество этого ресторана. Потому что, если вдруг с рестораном пойдет что-то не так, то все знают, что тот самый Колька – подлец и обманщик, недосахарил помидоры. И тогда в Кольку же этими помидорами и запустят. Когда шеф-повар начнет отвечать своим именем за свои действия, тогда у нас, возможно, перестроится отношение. А пока у нас ресторан сам по себе, шеф-повар сам по себе.

Корр.: Безликий?
С.К.: Да, безликий. Получается, что у нас не с кого и ответственность взять. Если ресторан привязан к какому-нибудь синдикату, то можно обширно подвязать все грехи на один сидикат и сказать, что это просто все они во всем виноваты. Это просто их такой стиль. А что это здесь не вкусно?

Корр.: Мне кажется, это очень глобальный получается разговор, потому что безликие заведения – это сразу про все. У нас в принципе, проблема с институтом репутации. 
С.К.: Все верно. Если взять в пример тех же великих шефов, про которых я сказал ранее, у них есть именные рестораны. В Сан-Франциско живет Доминик Крен. Соответственно, ресторан у нее тоже называется «Крен». Это ее фамильный ресторан, она не допустит, чтобы пострадало качество. Она может открыть себе второй ресторан, но он не будет «Крен-2», «Крен-3», он будет другим, называться будет по-другому, и кухня там будет другая совершенно. Но люди, знающие этого шеф-повара, они знают, что…

Корр.: Они за именем идут?
С.К.: Да, они знают, что это вот ее, и это вот тоже ее, но это два совершенно разных проекта. И за эти два проекта отвечает именно она, один шеф-повар. И это круто! А у нас, к сожалению, такое редко встречается. Есть, но мало. Я предполагаю, что, скорее всего, нет шеф-поваров, настолько власть имущих, которые способны взять, да и открыть свой ресторан или стать его совладельцем. Потому что, во-первых, у нас очень сильная конкуренция, во-вторых, власть имущие никогда не допустят к своей кормушке других людей, кто там не должен быть, по их мнению. А повара, как у нас издревле считалось, это всего лишь обслуживающий персонал.

Корр.: Сейчас давайте от грустной темы немножко отойдем. Что самого классного вам доводилось пробовать в наших ресторанах или, быть может, в зарубежных ресторанах? Что-то такое, самое необычное, самое яркое?
С.К.: Был в Нью-Йорке весной, в одном ресторане итальянском в итальянском квартале попробовал такую пиццу, просто какую-то чумачечую. Причем это была какая-то рядовая кафешка с небольшим залом. Я помню, как у меня сыр прилип ко всем деснам, которые только есть у меня во рту. И я не мог прожевать, потому что там было столько сыра! Там и корочка была румяная, и сам сыр правильный!

Я часто думаю : а почему у нас не работают пиццерии? Маленький темный зал, итальянская атрибутика. Вот нам принесли графин воды бесплатно, бутылки с маслами и смесью перцев на столе уже стоят, и тут появляется гигантская 42-сантиметровая пицца Я чуть не умер, но я ее почти всю съел. Я вышел как колобок, мне было дико вкусно, слюни радости стекали по моему лицу. 



Корр.: А где вы ищете вдохновение? Путешествия? Домашние истории?
С.К.: Последнее, чем я вдохновлялся, – это серия фильмов про лучшие рестораны мира. Серия на канале Netflix, Chef's table. Там рассказывают о самых отличившихся среди ресторанной индустрии шефах, как раз там все те имена, которые я перечислил выше. Всего около 30 фильмов, каждый по часу двадцати, с невероятными картинками, с невероятными историями. То есть меня больше вдохновляют не сами блюда, а то, через какие тернии шефу пришлось пройти, чтобы добиться нынешнего положения и весомости на ресторанном рынке всего мира. Вот это вдохновляет. 

Это в любом случае история успеха. История успеха и непробиваемости людей. Меня вдохновляют люди целеустремленные и неостановимые, в какой-то мере те, которые «вот я хочу так, и я сделаю так, и плевал я на все, до тех пор пока я этого не сделаю!» 

Корр.: Истории, которые показывают, как человек меняет, по сути, мир вокруг?
С.К.: Да, все верно, человек есть создатель. И когда он находит отклик в других людях, то, получается, он меняет мир в лучшую сторону, особенно если людям это нравится. Я, по сути, той же философии придерживаюсь на нашей медиакулинарной сфере. Поэтому со мной уже многие перестали работать только потому, что я говорю: «Либо мы делаем хорошо, либо не делаем». «Ну, мы не можем так!», – отвечают мне. «Ну, тогда не делаем», – отвечаю я.

Если взять самый ближайший пример: меня приглашали на один телеканал готовить. Они говорили: «Нам блинчики, но так, чтобы что-нибудь попроще!» И показывают мне фотку с блинами, свернутыми в рулетик, сверху ветка укропа и красная икра…
А смысл тогда звать шеф-повара? Зачем показывать попроще на ТВ, если я могу рассказать много больше об этом, к тому же проще и даже лучше может каждая хозяюшка! Могу показать, как сделать интересно, правильно, вкусно. Могу сделать блины разноформатные и даже без муки и яиц, могу из них сделать торт, креп-сюзетт, да хоть дракона из них сложить! Все что угодно! Согласен работать только с теми, кто готов идти на какое-то кулинарное творчество.

Корр.: Что бы вы посоветовали людям, которые только начинают готовить и при этом хотят быть классными поварами для себя, для своей семьи, что бы им порекомендовал?

С.К.: Книги читать. Из последнего, что мне очень понравилось, это книга Тима Фереса, «Шеф-повар за четыре часа». У него же есть книга «Идеальное тело за четыре часа». Фишка этой книги в метаобучении: если взять информацию, возможную к получению, к усвоению, за 100 процентов, то там говорится о 20 процентах самой полезной из вот этой сотни информации. Той, которая гарантированно даст умения, которые ты сможешь применять. Предположим, если взять за основу изучение языков, 20 процентов всех слов дадут тебе возможность бегло говорить на любом языке. Здесь, в этой книге, рассказывается о метаобучении в кулинарии. Рассказывается не о рецептах и не о том, что ты должен научиться готовить, а о том, КАК ты это должен делать.

Корр.: Это какие-то принципы?

С.К.: Это принципы, все верно. Она учит способам приготовления. Первое, чему там посвящена глава, это тушение, потому, что это реально просто! Если ты среднестатистический мужик, который никогда не подходил к плите, что можешь сделать? Нарубить все грубо и потушить! Картоху молодую взял, морковку на четыре части рубанул, лук тоже рубанул, закинул в кастрюлю, кинул туда мясо, залил водой, уже тушишь. Все, больше ты ничего не делаешь. Час поготовилось, добавил томатный сок, у тебя уже получилось томатное рагу с мясом. Все, жизнь удалась! У тебя целая кастрюля еды вкусной, без всяких добавок. Овощи и мясо, и бульончик – все, что нужно мужику.

Корр.: Есть ли у вас какой-нибудь любимый продукт от Bonduelle?

С.К: Кукурузка. Что-то такое из детства: кукуруза постоянно фигурировала в разных «школьных» салатах: салат с крабовыми палочками, с кукурузой и сухариками, каша какая-то из консервированной кукурузы… Открывая банку с кукурузой, у меня всплывают эти воспоминания.

Еще люблю мексиканскую кухню – а там на кукурузе завязаны основные рецепты мексиканской кухни, это один из важных компонентов. Ее часто используют, чтобы подсластить блюдо.

Корр.: Как раз наша любимая тема – путешествия. Часто ли приходится летать по работе?
С.К.: О, да! Все это лето, например, проработал во Франции, и больше всего мне понравились там рынки. И продукция, то, как они ее там продают. Это все местное и актуальное. Единственное, что там было привозное, – это гребешки, потому что был не сезон. И семга не местная. А все остальные рыбы местные: осьминоги, барабульки, сибасики, все, что здесь выловлено, то и привезли, все это используется. Я на побережье работал, там все это было в обилии. Плюс, мне очень нравились рыночки, которые там устраивались по утрам на площадях. Первую половину дня работает рынок, после двух часов рынок пропадает, и там начинают готовиться к вечеру. Территорию захватывают столики и стулья кафешек.

Но самое классное на этом рынке – то, что все продукты лежат своей лучшей стороной к тебе. Никогда не положат яблоко, с одной стороны подгнившее, красивой стороной вверх. Нет, там просто не будет этого яблоко лежать.

Здесь в данном случае мне очень понравилось отношение фермеров и продавцов к своей продукции. Потому что морковь настолько была вся мытая, что аж скрипела в руках. А лук почищен. А на тыкве нет глины, она вся чистая, она готова, бери и режь. Это говорит не о том, что они ее сейчас взяли и намыли, нет, они ее жесткой щеткой начистили всю, так, что она уже лежит и вызывает аппетит. Там по утрам шеф-повара ходят по рынку, это очень прикольно.

Корр.: Можно ходить и перемигиваться с коллегами.

С.К.: Самое классное, я приезжал туда с утра. Смотрю, ходят такие ребята в кителях. Мы как-то обменивались какими-то прикольными поварскими комплиментами.

Корр.: Например, отличный выбор?

С.К.: Все верно. Потом с кем-то мы там ходили, гуляли вечером. И это правда классно, когда повар имеет прямое отношение к продуктам, выбирая их для своего заведения. Это меня поразило там по крайней мере. Что касается блюд, могу сказать, что лазурный берег – это кухня не французская, и это меня немножко разочаровало. Прежде всего, там слишком большая концентрация туристов. И они тоже страдают от того, что, люди, где бы они ни были, тоже хотят пасту, пиццу и каких-то традиционных сочетаний, и рестораны дают им это.

Корр.: Туристы?

С.К.: Да, все верно. Если вспоминать о другой поездке, об Америке, то тоже был момент забавный, когда я ходил по супермаркетам в Сан-Франциско и смотрел на цены. Я поразился, что у нас цены очень похожи, несмотря на курс доллара. Килограмм лука у нас стоит 40–60 рублей. И там полтора доллара. И ты думаешь: «Ну, вообще, неплохо!» Спаржа, я запомнил цифру, доллар и семь центов за один фунт обычной, и была другая еще, соответственно, лучшая, премиальная, черным бантиком обвязанная, два шестьдесят. Вообще замечательно. Хоть в Америку езжай за спаржей. И то, что они делают со своими продуктами, как они готовят это мясо, меня тоже очень сильно поражает.

Кстати мясо – это единственное, что привнесла Америка в мировую кулинарию. Стейки, барбекю и прочее – они в этом законодатели (ну и Новая Зеландия в том числе). Не было ни одного места, где я попробовал бы что-то мясное, и мне не понравилось. Хотя, многие утверждают, что там много пищевых добавок, от которых, если у тебя организм восприимчивый, быстренько появится аллергия. Но я не почувствовал.

Корр.: Люди, которые надолго ездят в Америку, жалуются даже не на добавки, на сахар. Говорят, что много сахара в блюдах, которым, по идее, сахар-то и не нужен. Видимо, история с приправленными томатами не только российская. 
С.К.: Возможно, возможно, опять же все сильно зависит от заведения, которое ты выбираешь. То есть, понятное дело, надо присматриваться, куда ты идешь. Если это заведение с небольшим потоком людей, не очень все хорошо, то, возможно, там что-то будет не так с продуктами. Хорошее заведение, где хороший поток, я предполагаю, может себе позволить нормальные продукты. Здесь, к сожалению, не смогу сказать о внутреннем устройстве, потому что я на их кухне я пока не бывал. Но летом, возможно, поеду в Нью-Йорк работать. Так что потом расскажу, что там изнутри творится. 

Корр.: Да, тоже будет, о чем рассказать. А что касается той же спортивной, полезной кухни? Я так понимаю, это тоже сейчас в тренде, связанным с ЗОЖ и со всем прочим? Это хорошо или все-таки упрощает кухню, выхолащивает ее? Все сейчас такие: «Куриная грудка, гречка, зеленые овощи – и все».
С.К.: Это опять к разговору о той же самой умеренности. Если человек бездумно следует каким-то канонам, придуманным со стороны, даже если диетологами, то это глупо. Нужно учитывать особенности своего организма и своего внутреннего ощущения. Если ты поел гречку и курицу, и тебе все еще голодно, то, скорее всего, твой организм сигнализирует, что ему чего-то не хватает, да?



Корр.: Да. 
С.К.: У нас же, к сожалению, себя не любят слушать, любят слушать всех в округе, но не себя. Все же в округе – спецы. То, что у нас люди постепенно начинают задумываться над тем, что они едят, прекрасно! Давно пора начать думать, о том, что они употребляют в пищу и как это менять в лучшую сторону. 
В нашем случае я неоднократно обращал внимание на женщин из нашего советского прошлого, и у меня почему-то в памяти, что даже в детском саду все мамы и бабушки были тучные. Я по пальцам могу пересчитать в школе родителей, кто были умеренного телосложения. Может, привычка впрок есть была. Сейчас это вроде прошло
Корр.: Потому что картошка, макароны и безысходность. 
С.К.: Видимо так. И в данном случае я даже рад, что люди начинают постепенно, хоть как-то задумываться о том, что они употребляют. Но еще лучше, если они будут еще более осмысленно это делать. Я обеими руками за то, чтобы они читали, вчитывались, изучали материал, но не забывали про собственные ощущения и собственное понимание того, что они едят и что им нужно вообще. Если человек занимается спортом, то ему можно и нужно много есть. Но эту еду нужно правильно комбинировать. Соответственно, разделяя ее на определенные приемы пищи, пять-шесть раз в день, также есть сложно-углеводную пищу. 

Корр.: А как вам такой тренд, как интуитивное питание? 
С.К. Интуитивное в плане того, что ты понимаешь, что тебе нужно это и ешь это, да?
Корр.: Ну, по сути. Сейчас есть такая модная фишка среди людей, которые пытаются следить за своим здоровьем, этот подход называется «интуитивное питание». В основе то, что человек должен слушать себя, свой организм, а потом уже все остальное: никого не слушай, ешь то, что тебе надо. Если ты сейчас считаешь, что тебе надо съесть что-нибудь, ешь это.
С.К.: Как мне кажется, интуитивное питание – это хорошо, но здесь важно понимать ассортимент своих возможностей. Изначально важен багаж знаний, чтобы ты мог интуитивно питаться. В любом случае правильное питание – это стремление изменить себя в лучшую сторону, в дальнейшем оно выходит на интуитивный уровень, и это тоже правильно. Но ты должен изначально помучить себя этими подсчетами калорий и джоулей, понять и свою отправную точку. Потом, набирая знания в процессе, ты поймешь, что белые продукты явно содержат в себе много быстрых углеводов, а значит, быстро усваиваются и откладываются в бока. Это белый шлифованный рис, белый хлеб, пшеничный, это любой сильно обработанный продукт. Если ты это поймешь для себя и понаблюдаешь за собой, то в дальнейшем уже будешь интуитивно понимать, что лучше взять себе цельнозерновую ржаную булочку, чем белую пышку, и, пожалуй, запарить гречку и не варить ее слишком долго, а вообще, лучше взять зеленую. А еще лучше чечевицу. 

Здесь и дальше ты начинаешь слышать самого себя, что тебе нужно: крахмальных продуктов, фруктов каких-то, глюкозы как важного компонента твоего организма. И дальше начинаешь лавировать в этой всей тематике, выбирая то, что сделает тебя лучше и ближе к поставленной цели.

Питание, как искусство рисования – сначала ты изучаешь азы, способы и мазки и сочетания цветов. Потом пробуешь сделать свои первые картины неуверенной рукой. Со временем рука становится тверже, и ты рисуешь черный квадрат, и это гениально! Ведь это так просто!